“Не могла ни спать, ни есть”: как война мобилизовала “Женское ветеранское движение”

Эта публикация – часть нашего проекта «Лица Украины»

Екатерина Приймак в 2014 году не смогла приспособиться к мирному измерению жизни. Она стала парамедиком подразделения “Госпитальеры”. Позывной выбрала себе соответствующий – “Зоя”. С греческого это значит “жизнь”.

Но 24 февраля 2022 года полномасштабное вторжение России, среди всего прочего, сокрушило планы. Теперь она полностью переключилась на помощь армии. “Как я могла сидеть на попе ровно? После 24 февраля у меня первые дни был суперстресс. Мобилизировало так, что не могла ни спать, ни есть. Должна была постоянно что-то делать. Это моя страна. В моем отношении к ней ничего не изменилось. Я такая же, как была в 2014 году, имею такие же желания. Такие, как я – парамедики-добровольцы – были нужны в 2014 году. Сейчас есть потребность в другом. То, где я сейчас – это закономерное следствие всего того, чем я занималась после демобилизации. На этом месте я принесу больше пользы”, – объясняет Екатерина.

Добавляет, поняла, что сейчас не была бы эффективна, как парамедик – после активных ротаций начала войны у нее началось неприятие вида крови. “Из-за моих реакций не уверена, могла ли бы эффективно работать. Поэтому решила заниматься обеспечением. Сейчас у меня телефон постоянно горячий из-за количества звонков”, – говорит она.

Сегодня Екатерина вместе с сестрой-госпитальеркой Юлией Сидоровой (“Куба Либре”) руководит волонтерским штабом ОО “Женское ветеранское движение”. Сначала ветеранки думали, не организовать ли экипаж для вывоза раненых с поля боя – навыков и опыта хватало с лишним.

“Найти огневика и водителя – нечего делать. Машина у нас была. Первые дни думали, что мы с ней будем возить эвакуации. Хотя у меня самый первый, базовый рефлекс был – надо делать штаб. Когда не понятно, что делать – создавай штаб. Но поняли, что с медеваком не получится, потому что у нас есть только одна аптечка. Медицинский рюкзак “Кубы” остался в Харькове, мое все – осталось на базе еще в 2015 году. Поняли, что у нас ничего нет и мы ничего не можем достать – ни снаряги, ни касок, ни броников, ни тактмеда. Есть только машина и штаб. Так что мы начали искать все и так у нас открылось второе дыхание организаторов”, – говорит она.

При этом смеется, что иногда возникает желание психануть, устроить себе отдых от бешеного темпа волонтерства и попроситься с “Госпитальерами” ехать на ротацию в Гостомель. Тем более, что рефлексы боевого медика все еще работают. До сих пор мобилизуется на крик “Медики!” и за секунды добегает до кричащего. Даже если кричат ​​в шутку.

В насыщенные дни очень тяжело сдерживать эмоции / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Активистки постоянно проводили встречи / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

“Но я чувствую ответственность за каждого волонтера, который работает (а некоторые – и живут) в нашем штабе. У нас работают замечательные люди. Когда вокруг нас неслись бои, мы шутили, что в случае чего наш штаб сможет возродить нацию. Потому что в нашем штабе работают художники, архитекторы, скульпторы, режиссеры, айтишники и айтишницы… Есть люди из Мариуполя, люди из-под Киева. То есть, это те, кому некуда вернуться. Они себя полностью отдают работе. Как я могу их бросить?” – добавляет девушка.

Флешбэк с 2014

В начале войны в 2014 году все ее ротации прошли в самых горячих точках возле Донецкого аэропорта – в Песках и на шахте Бутовка. При этом она не раз признавалась, что считает свое участие в войне не слишком жестяковым – были подразделения, которые воевали в гораздо худших условиях.

Раньше я говорила о жести, об истории девушек, ужасных условиях, сексизме и окружении, в котором они воевали. С бытовой точки зрения в 2014 году у “Госпитальеров” было все необходимое. Мы были всем оснащены, но мы могли мыться в душе, нам привозили еду. С бытовой точки зрения было более или менее комфортно, – вспоминает она.

После демобилизации девушка стала одной из лидеров “Женского ветеранского движения” и активно отстаивала права женщин-военнослужащих. О возвращении на войну не думала и шутила, что стала гораздо осторожнее, чем 8 лет назад.

Команда остается единой / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Никто не думал, что силы придется мобилизовать снова / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Волонтеры каждый день испытывают сложные эмоции / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Каково движение сейчас

“Во-первых, у нас появились мужчины-волонтеры. Во-вторых, у нас сейчас в штабе осталось только три ветеранки. Большинство наших девушек сейчас воюют на передке, остальные – также занимаются поиском снаряжения, равно как мы, только в других регионах”, – объясняет она.

Смеется, что еще одно отличие – начало сотрудничества даже с идеологическими оппонентами, которые до этого имели немало споров с ветеранами. Война наладила сотрудничество между всеми, кто готов работать на эффективный отпор оккупантам.

Большую часть времени сейчас Екатерина проводит в штабе с телефоном, закрывая разные вопросы. Работает настолько много, что не всегда успевает замечать смену погоды или время суток. Но иначе не выходит. По ее словам, в волонтерстве риски умереть в разы меньше, чем на поле боя, но эта работа не менее сложна и требовательна. Особенно – теперь. “Сейчас еще и ситуация отличается от 2014-го. Это подтверждают и те, кто еще с тех пор волонтерит. В 2014 году можно было прийти в “Милитарист”, закупить берцы и отправить их на Восток. Сейчас это капец. Запросы огромные. Ресурсы не такие огромные. Каждая валютная операция, каждый переезд через границу – это страшный геморрой”, – говорит девушка.

Несмотря на всю сложность поисков и закрытия запросов, на складе фонда можно найти практически все – лекарства, средства гигиены, тактику, снарягу. Здесь работают кухня, где готовят для защитников, “бар”, где разливают коктейли (те же, которые очень необходимы защитникам). Есть даже собственная дронарная, где могут практически все – и собрать дроны, и апгрейдить их в случае необходимости. “У нас есть все, но всего понемногу и в маленьком количестве, потому что запросов просто тьма”, – смеется Екатерина.

“Мы помогаем решать вопросы логистики, обеспечения и гуманитарки. Делим нашу деятельность на помощь военным и гражданским. У военных, конечно, приоритет – наши девушки (почти все наши ветеранки сейчас воюют) на передовой и передовая в целом. Собираем средства, покупаем снарягу, ищем всякие прикольные штуки для военных”, – рассказывает она.

О тех, кто не сбежал от войны

После освобождения Киевщины добавился еще один приоритет – помочь тем людям, которые пережили российскую оккупацию. “Там голод, холод и просто жесть. Потому что когда огонь битвы гаснет, а радость маленьких побед стихает, видно настоящее лицо войны, страдания мирного населения. То, что мы там видели – это жесть. Я знаю, что, например, военных сейчас точно накормят. А этим людям нужна помощь. И их животным тоже. Есть населенные пункты, где ситуация гораздо труднее, чем в Буче и Ирпене. Нам открылось только маленькое окошечко этого ужаса. Его больше и он более масштабен, чем мы можем себе представить. К сожалению, те, кто от этой войны далек, могут очень быстро забыть, как важно нам всем вместе помогать друг другу”, – говорит она.

Новая беда объединила еще сильнее / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Люди по всей Украине нуждаются в помощи / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Продукты и базовые вещи – всегда необходимы / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Волонтеры работают круглосуточно / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Первый с начала полномасштабного вторжения выходной Екатерина решила устроить себе в воскресенье – 3 апреля. И очень пожалела, что решила взять его. Это был день, когда миру открылся портал в ад с новостями из Бучи. “Почувствовала, что лежу с полностью напряженным телом, не могу ничего делать, собралась комочком и просто постоянно смотрю новости. Думаю, многие это почувствовали. Если бы работала, было бы немного легче”, – признается девушка.

После этого она с командой уехала помогать освобожденным от россиян городам. Эта поездка оказалась очень тяжелой даже для девушки, давно успевшей разглядеть войну вблизи. Говорит, что до этого переломным моментом стала поездка в Донецк, где она увидела, как люди бегут от войны. Это было поразительное зрелище. Теперь выяснилось, что увидеть людей, которые не смогли от этой войны убежать – гораздо более впечатляюще.

“Реально, в плане разрушений я ожидала худшего. Пейзажи руин для меня привычны. Я видела более разрушенные города. Общаться с людьми – вот что сейчас тяжелее всего. Когда мужчина показывает братскую могилу и показывает, как там заживо сожгли женщину и начинает плакать, а потом закуривает, видно, что человек, видимо, должен оставаться там и ждать, пока город будет восстанавливаться вместе с его психикой. Потому что мирный город его бы убил сейчас”, – говорит она.

“Не знаю, как мы с этим вообще будем жить. Моментами есть желание вообще выйти из тела, чтобы не чувствовать эту боль так остро. Но преимущественно я сейчас чувствую эмоциональную пустоту. Мне удивительно, что не чувствую гнева или ненависти. Потому что я ненавидела россиян еще до того, как это стало мейнстримом. Но сейчас чувствую только боль и пустоту. Хотя когда работаю, знаю, что выгляжу абсолютно нормальной, обычной, веселой”, – добавляет Екатерина. Еще и потому она много работает.

О победе

Екатерина одна из ветеранов, кто не сомневался в том, что российская агрессия не ограничится Донбассом. “Я точно знала, что война возобновится. Но я думала, что у нас будет еще несколько лет на то, чтобы пожить. Думала, что нас долго будут понемногу истощать на Востоке. Верила, что России скоро капец и на большую войну они не решатся. К сожалению, России еще не капец. Я не хотела верить, что они решатся на такое. Хотя это было неотвратимо. Потому что это не просто война, а действительно битва двух цивилизаций”, – говорит она.

Продукты и лекарства для людей/Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Хлеб готов к раздаче / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Продукты питания, собранные волонтерами / Фото из архива ОО “Женское ветеранское движение”

Очевидным ей кажется еще один факт – Украина в этой войне победит. “У нас нет выбора. Мы все правильно делаем. Я верю в карму. Верю, что нас поддерживают предыдущие силы освободительной борьбы. Мне все, что сейчас происходит, очень напоминает Майдан. Только битва за будущее происходит не в центре Киева, а в масштабах всей страны. Такая мощная сила не может проиграть. Я вижу, как вокруг меня люди готовы защищать страну до последнего вздоха. Я вижу, какие все мотивированы. Такая мотивация – это и есть победа”, – говорит она.

При этом она точно не идеализирует ситуацию и видит все проблемы и недостатки. В том числе – внутри войска. “Внутри одной структуры могут быть прекрасные солдаты и офицеры, которые, кроме внешнего врага, вынуждены бороться еще и с внутренним дебилизмом. Да, дерьма хватает. Но сейчас из всех форматов сотрудничества общества срабатывают лучшие. Все – котики. Мы потом решим все наши проблемы. После победы мы будем другими и будем сильнее ценить все, что имеем. Потому что мы за это заплатили очень большую цену”, – объясняет ветеранка.

Девушка подчеркивает, для того чтобы выстоять в этой войне, украинцы должны быть более чуткими друг к другу – это нас спасет.

“Наш капеллан в ДУК ПС перед отправками на ротацию всегда говорил: “Убивайте врагов с любовью”. Я тогда думала: “Как это? Какой бред! Он что советует любить убивать?”. Теперь я поняла, о чем он. Невозможно построить Украину на ненависти к россиянам. Ненависть дает энергию для битвы. Но ресурс на восстановление – это любовь. Убивайте врагов любовью – это о любви к своим, которых нужно защитить и согреть заботой. Ненависть сейчас естественна и понятна. Но не нужно быть зеркалом для тех, кто несет только зло и ненависть. Фокусироваться стоит на заботе друг о друге и доверии”, – говорит она.

Поддержать “Женское ветеранское движение” можно по этой ссылке.

Автор: Евгения Мазур

Статья опубликована на украинском и русском на 24tv.ua

Узнать больше:

Проект «Лица Украины»